О постройке во времена правления императора Феофана (829 – 842 7гг.) на берегу Дона хазарской крепости Саркел известно из сообщения Константина Багрянородного (Константин Багрянородный, 1899, с. 149, 150). Кедрин называет более точную дату постройки – 834 г. (Артамонов, 1962, с. 298). Как известно из Повести временных лет эта крепость просуществовала как хазарская до 965 года, когда она была взята князем Святославом. Русский период жизни города – теперь уже Белой Вежи – продолжался до 1117 года, когда он был разрушен половцами (ПВЛ., 1950, с. 47; Артамонов, 1962, с. 450 – 452).
Поисками места крепости, а затем её идентификацией с обнаруженными на Нижнем Дону поблизости от станции Цымлянской остатками кирпичных стен и сооружений занимались многие исследователи. Но окончательным подтверждением того, что хазарская крепость Саркел находилась именно здесь были раскопки М. И. Артамонова в 1934 – 1936 , 1949 – 51 годах (Артамонов, 1958, с. 5 – 9).
Особенностью крепости Саркел было то, что она была построена при участии Византии, куда по данным Константина Багрянородного с просьбой о помощи в постройке крепости было послано посольство от хазар. Просьба была с готовностью принята, и к месту постройки был отправлен епафарокандидат Петрона Каматир, который принял непосредственное участие в её сооружении (Константин Багрянородный, 1899; с. 149, 150).
И при раскопках крепости, действительно, были получены многочисленные доказательства того, что при её возведении должны были присутствовать представители Византии. Именно они в лице Петроны Каматира и могли доставить на место постройки части мраморной облицовки православных храмов в виде колонн, баз и капителей для колонн (Артамонов, 1935, с. 11, 12; он же, 1959, с. 37, 38). Судя по разнообразию этих деталей и по тому, что они были найдены в разных частях крепости, они принадлежали нескольким храмам, находившимся, однако, за пределами её цитадели. Все эти части убранства храмов, датированные VI в., по предположению М. И. Артамонова, были привезены Петроной в Саркел из Херсонеса (Артамонов, 1958, с. 23). Выполнить своё намерение, по мнению М. И. Артамонова, Петроне не удалось. Однако, зафиксированные ещё в 1887 году остатки характерной для храмового зодчества византийской кладки (Артамонов, 1935, с. 11, 12) всё же говорят о возможности того, что один из этих храмов мог быть построен.
Однако, результаты раскопок Саркела, свидетельствующие о действительном участии Византии в постройке крепости и подтверждающие данные Константина Багрянородного, противоречат другим письменным источникам.
Письмо царя Иосифа позволяет думать, что победа иудализма у хазар в период религиозных реформ была полной и необратимой
(Коковцов, 1932, с. 80, 97), а данные Масуди о том, что эти реформы в каганате проводились в период правления Харун – ал – Рашида (786 – 809 гг.) привели М. И. Артамонова к неизбежному выводу о том, что крепость Саркел была выстроена центральным правительством хазарского каганата после завершения религиозных реформ и возведения иудализма в ранг государственной религии (Артамонов, 1962., с. 266, 328, 276). Но в такой крепости неизбежно должны были присутствовать официальные представители этого центрального правительства и его канцелярия, которая пользовалась не руническим, а буквенным хазарским или еврейским письмом, государственную религию должна была олицетворять синагога с предметами культа и соответствующей символикой. Однако, раскопки Саркела всегда поражали полным отстутствием материальных следов пребывания в городе официального представительства хазар – иудаистов. Странно и то, что победители в гражданской войне и религиозных реформах позволили строить в новом городе православные храмы.
Это противоречие между результатами грандиозных многолетних раскопок и данными далеко не полных письменных источников всегда порождали желание познакомиться с камими – то новыми письменными данными – более полными и альтернативными уже имеющимся.
Такая возможность появилась однако, только в 1993 году после публикации в Казании и Оренбурге русского перевода свода булгарских летописей, составленного в 1680 году по повелению сеида Джагфара секретарем его канцелярии Бахши Иманом. В свод входит и представляющая для нас особый интерес летопись 1229 – 1246 гг. Гази – Бапрадж тарихы.
Неоценимое значение этой летописи в частности, в том, что она полностью перевертывает наше представления о ходе гражданской войны и о характере религиозных реформ в Хазарском каганате. Упоминание Константина Багрянородного о междоусобной войне в Хазарском государстве (Константин Багрянородный, 1899, с. 144), позволило думать, что война велась из-за власти. Один из хазарских беков, превратив кагана в сакрального бесправного царя, полностью завладел всей властью в государстве. Другие же тарханы и беки восстали против него, защищая свои права. Считалось, что недовольство вызывали не столько религиозные, сколько политические реформы (Артамонов, 1962, с. 325, 327).
Однако, летопись подчеркивает исключительно религиозный характер гражданской войны в Хазарии. Она рисует эту войну как многолетнюю борьбу за власть двух разных каганских родов. Один исповедовал иудаизм, другой был верен тенгриаству. Война велась, действительно, за власть, но во имя победы иудаизма и утверждения его в хазарском государстве в качестве государственной религии.
Новизна и уникальность булгарской летописи в том, что ее тексты дают возможность проследить родословную этих двух борющихся за власть родов.
Первый из них – ведущий начало от кагана Калги (к. VII в.) – род каганов – иудаистов имел еврейского предка. Им была жена кагана Айбата, еврейка из Бухары, ее имя не названо. Эта, вероятно, достаточно привлекательная и незаурядная, но незнатная женщина, стала не только женой кагана, но и предком по меньшей мере девяти хазарских каганов, исповедавших иудаизм на протяжении VIII, IX и X веков. А первые два – ее сын и внук – стали возможно, не без ее влияния, организаторами проводимых в масштабах всего государства религиозных реформ (Бахши Иман, 1993, с. 22).
Летопись перечисляет всех ее потомков, называя имена каганов, кроме двух, до сих пор остававшимся неизвестными. Это – сын Айбата Барджиль (745 – 759 гг.), его сын Булан (761 – 806 гг.), его сын Бен – Амин и брат Бен – Амина Карак (до начала 30-х годов IX в). Последующие каганы уже потеряли власть, за них правили их беки или цари. Это – сын Карака Манас (840 – 858 гг.) его сын Исхак (858 – 80-е годы IX в.), его сын Бакчуар, Алан (около 925 – 944 гг.) и Узбек (944 – 966 гг.). После разгрома Святославом Итиля в 966 году иудаисты Узбек и бек Кубар переправились в начале в Хорасан, а затем в Бухару (Бахши Иман, 1993, с. 25 – 33, 42 – 49, 53 – 58, 98, 99).
Второй, не менее старинный род, происходил от убившего Калгу кагана Кабана (к. VII в.) и, как подчеркивает летопись, не имел еврейских предков. Однако, на протяжении всего противостояния двух родов в VIII – X и к власти пришел только один представитель рода Кабана – Урус (после 820 г. – 840 г.). Но именно он и назван инициатором постройки крепости Саркел, необходимость которой была вызвана всем ходом религиозных реформ и гражданской войны.
И, наконец, еще одной новостью, которую мы узнаем из текста летописи, является то, что в ходе религиозных реформ вслед за каганами иудаизм принимали целые народы хазарского каганата, в отличии от каганов уже не считаясь с обязательным присутствием в роду обращенного еврейских предков. Однако, когда вслед за принятием новой религии начинались репрессии не пожелавших ее принять семей и родов, наступления на языческие святыни, или насильственное обращение в иудаизм мусульманских народов, возникало противостояние религиозным реформам и массовый переход – тоже целых народов – на сторону оппозиции. Таким образом, в борьбу за власть каганских родов, исповедовавших тенгрианство и иудаизм, вовлекалось множество народов, занимавших внутри каганата большие территории.
Первым принявшим иудаизм в хазарском каганате Гази – Барадж называет ставшего каганом после Кук – Куяна Барджиля. его отцом был Айбат, матерью – еврейка из Бухары. Во время распри Айбат был убит пришедшим к власти племянником Кук – Куяном. Однако, став каганом, Кук – Куян усыновил его сына Барджиля сделав его своим наследником.
Бараджиль – не безвестная фигура. Он упоминается арабскими источниками в связи с войной хазар с арабами в 722 – 730-х годах при описании похода на Азербайджан в 730 / 731 году как сын кагана, однако, без указания, какого именно. Участвовал в этом походе и сын Бараджиля Булан, известный из письма царя Иосифа, который называет его первым князем, принявшим иудаизм (Коковцов 1932, с. 75 – 77, 92 – 94; Артамонов, 1962, с. 211, 215, 269, 270).
Основной пик борьбы за становление в каганате новой религии падает, согласно летописи, на годы правления Барджиля и Булана, в особенности последнего, и это дает основание вслед за М. И. Артамоновым согласиться с Масуди, который считает временем наибольшей активности религиозных реформаторов период правления Харун – ал – Рашида – 789 – 809 гг. (М. И. Артамонов, 1962, с. 266).
Однако, к началу IX в. гражданская война в каганате была еще далека от победного завершения. Но к этому времени уже явственно обозначились зоны, где жили народы, принимавшие и не принимавшие новую религию.
В оппозиционную реформами зону входила долина реки Кубань и Предкавказья, где жили саклане, бурджане и джурашцы (предки карачаевцев, балкар, кумыков, дагестанцев, чеченцев, ингушей). Особую позицию занимали Крым и Тамань. Находившееся под влиянием Византии бекство Дима – Тархан (Тмутаракань) всегда поддерживало повстанцев близлежащих к нему территорий и, соответственно, подвергалось постоянным набегам каганов – иудаистов.
Оплотом сторонников религиозных реформ стала резиденция хазарских каганов –- Итиль, а также, возможно, и ряд примыкающих к нему территорий.
Ставший каганом хазар после 820 года тенгрианец Урус из рода Кабана был сыном Асанкула, внуком Саксина и правнуком кагана Кук – Куяна. Мать Уруса была дочерью предводителя Кара – Булгар Тат – Утяка, а по матери принадлежала к урусскому роду Услан (Бахши Иман, 1993, с. 40). В 805 году не пожелавшие принять иудаизм отец, дед и мать Уруса были убиты Буланом. Урус спасся от смерти, скрывшись в бегство Дима – Тархан, где под покровительством Византии правил сын Тат – Угека Тамьян, и куда бежали от репрессий многие булгары. Урус и Тамьян помогали повстанцам, составляя оплот оппозиции.
После прихода к власти Уруса его положение было достаточно трудным из-за неудачных войн с Кара – Булгаром его предшественников. Спасая каганат от распада и гибели, он обратился за помощью к харасанцам и Византии, соответственно даровав большие свободы хазарским мусульманам и христианам. Хорасанцы вооружили войско Уруса, а Румцы (т. е. Византия) дали ему денег, на которые он нанял на службу баджанаков (печенегов) и построил крепость Саркел, которая в тексте летописи названа Хин. Это название закрепилось за крепостью потому, что в ней были размещены гарнизоны из наемных баджанаков (или печенегов), которых иногда называли хинцами (Бахши Иман, 1993, с. 32).
Сообщение летописи о том, что хазарская крепость Саркел была построена не победившими в гражданской войне иудаистами, а каганом, который был тенгрианцем и противником религиозных реформ – кульминация темы. Постройка крепости тенгрианцем Урусом, обращение за помощью в этой постройке к врагу его врагов – Византии, присутствие в крепости гарнизона из печенегов, настолько значительного, что они дали ей одно из ее названий – все эти данные летописи, в значительной степени перекликающиеся с сообщениями Константина Багрянородного, делают понятными и результаты раскопок Саркела – и присутствие на городище частей облицовки храмов и свидетельства пребывания в крепости наемного гарнизона из печенегов, и полное отсутствие каких-либо следов официального представительства кагана – иудаиста.
В свете всего сказанного по–особому видится и причина сооружения крепости Саркел и выбранное для этого место. Безусловно, она должна была служить защитой от нападения с запада, хотя главную роль в этом играли белокаменные крепости на правом берегу Дона.
Однако, основной причиной постройки на левом берегу Дона грандиозной кирпичной крепости видится попытка кагана--оппозиционера воздвигнуть некий форпост, противостоящий оплоту хазар –Итилю.
Близлежащие территории – Прикубанье, Тамань и Крым были надежным тылом этой новой крепости, которая могла предназначиться в будущем для того, чтобы стать резиденцией каганов – тенгрианцев.
Старую резиденцию хазарских каганов – Итиль, в которой "удобно устроились" Бен – Амин и другие каганы – иудаисты, черные хазары–тенгрианцы называли "Собачьим городом"(Этиль). (Бахши Иман, 1993, с. 28).
Это грубое ругательство приводится не случайно – оно говорит о многом – о том, что для кагана–тенгрианца этот город стал и враждебным, и опасным. И пребывание в нем ставки Уруса было невозможным. Поэтому постройка новой резиденции для кагана–тенгрианца стала неизбежной. Именно это кажется главной причиной возведения на территории, враждебной Итилю, крепости Саркел.
Однако в 840 году Урус был свергнут и убит. У власти был поставлен сын Карака иудаист Манас.
Но после правления Уруса в гражданской войне произошел перелом. Каганы – иудаисты Манас и другие теперь были всецело во власти их беков, или царей, которые и возводили их на престол и свергли. Летопись называет их имена – это иудаисты Буртас и Ильяс, беки из рода Уруса – Арслан (870 – 921 гг.) и его сын Моджар (921 –943), иудаист Кубар (до 966 г.) (Бахши Иман, 1993, с. 33 – 34, 42 – 49, 53 – 58). Кого из них можно было бы идентифицировать с царем Иосифом, пока неясно.
Беки уже не придерживались в политике строгой религиозной ориентации, поддерживая дружбу и с мусульманами, и с христианами, ориентируясь и на язычников, и на иудаистов, смотря по обстоятельствам.
В свете всего сказанного можно думать, что и после смерти Уруса в 840 г. вплоть до захвата Саркела Святославом он по-прежнему принадлежал тенгрианцам, чему не противоречат и его раскопки.
Итак, после долгих злоключений русского перевода булгарской летописи Гази – Барадж, сделанного еще в 30-х годах прошедшего столетия, в распоряжении археологов оказались, наконец, древние тексты, равноценные по своей информативности широкомасштабным раскопкам памятников Хазарского каганата М. И. Артамонова, С. А. Плетневой и ее учеников. Дальнейший анализ этих раскопок в свете летописи Гази – Барадж еще предстоит.